Великого града стены стеклом и камнем, Зубами башен пронзают неба свинцовый бок Вовек не сочтешь о нем поверий стародавних Вовеки не скроет дождь его порок Во влажной утробе улиц пустых Под коркой бетона скрыт траурный зал Он - рана на теле, в язвах гнилых Там душ беспокойный причал Плотью их кормятся боги Посреди шумных площадей И гремящих машин Все слышнее и ярче голодный плач Беспокойных глубин Лишь полночь укроет город своей вуалью Безликий клерк иль башмачник выходят на тихий зов Спешат по бульварам на встречу с моей холодной сталью Спускаясь под землю, к воплям поездов Сперва обнажить их плоть, свернуть одежду в пустой мешок Стерильным платком, собрать весь холодный пот Избавиться от волос, обрить их кожи блестящий шелк Омыть каждый дюйм, от грязи мирских забот И лезвие вновь сулит преображение Оно мое бремя, мой символ служения им Великого града стены огнем и сталью Корнями башен пронзают чрево незримых недр Сплетаются ветви метро одной тугой спиралью В обители предков, пир их будет щедр Из тьмы из дьявольских снов Пришли кошмары в движение Идут отцы городов Принять благосклонно мое подношение Мой символ служения им!