Великого града стены стеклом и камнем,
Зубами башен пронзают неба свинцовый бок
Вовек не сочтешь о нем поверий стародавних
Вовеки не скроет дождь его порок

Во влажной утробе улиц пустых
Под коркой бетона скрыт траурный зал
Он - рана на теле, в язвах гнилых
Там душ беспокойный причал

Плотью их кормятся боги

Посреди шумных площадей
И гремящих машин
Все слышнее и ярче голодный плач
Беспокойных глубин

Лишь полночь укроет город своей вуалью
Безликий клерк иль башмачник выходят на тихий зов
Спешат по бульварам на встречу с моей холодной сталью
Спускаясь под землю, к воплям поездов

Сперва обнажить их плоть, свернуть одежду в пустой мешок
Стерильным платком, собрать весь холодный пот
Избавиться от волос, обрить их кожи блестящий шелк
Омыть каждый дюйм, от грязи мирских забот

И лезвие вновь сулит преображение
Оно мое бремя, мой символ служения им

Великого града стены огнем и сталью
Корнями башен пронзают чрево незримых недр
Сплетаются ветви метро одной тугой спиралью
В обители предков, пир их будет щедр

Из тьмы из дьявольских снов
Пришли кошмары в движение
Идут отцы городов
Принять благосклонно мое подношение

Мой символ служения им!